Книга Дочь Галилея

Со школьных лет знакомы нам имена трёх ученых, которых в свое время нещадно преследовала коварная инквизиция. Изобретатель гелиоцентрической системы, сторонник идеи о множественности миров и автор формулы, согласно которой наша многострадальная планета вертится уже почти четыреста лет, невзирая ни на какие вердикты. Прописались они в школьных учебниках надолго — это, по крайней мере, несомненно. Сомнения во многом другом мы обнаруживаем, взрослея. Ну например, слышим разговоры о том, что гелиоцентрическая система Коперника была разработана просто-напросто назло Птолемею. Джордано Бруно злые языки и вовсе именуют ярым поклонником Изумрудной Скрижали и едва ли не магом. Но вот Галилей… Галилей, похоже, действительно был пламенным защитником научных истин. И примерным католиком, заметим. Кстати, своей великой фразы, он, скорее всего, не произносил. Книга Давы Собел «Дочь Галилея», конечно же, в первую очередь о самом Галилее. Его дочь Вирджиния всю жизнь помогала отцу, страдавшему от многочисленных хворей и недоброжелателей. Помогла она ему и после смерти. Именно письма Вирджинии — скромные письма любящей и заботливой дочери — вдохновляли автора. Безусловно, Галилей был страдальцем. Для семидесятилетнего старца, истерзанного недугами, громкий и скандальный процесс, в котором ему «посчастливилось» участвовать в качестве обвиняемого, был мучительным испытанием. «Скорее мертвый, чем живой», — писал о нем очевидец. Однако обстоятельства упомянутого процесса не были настолько зловещи, как представляют иные. Отнюдь не желтые одежды, отнюдь не готовая запылать поленница. Одежды были белыми — как и полагалось кающемуся грешнику. Галилея приговорили к тюремному заключению, которое через несколько дней заменили на заключение в Тосканском посольстве. Ну, и конечно, запрет на издание книги. «Диалоги», посвященные тому, что Земля «все-таки вертится», значились в списках запрещенных книг по крайней мере до 1835 года. Так вот, трагедия Галилея — вовсе не трагедия человека, опередившего свое время. Сторонников его теории хватало и при жизни маэстро, особенно за пределами Италии. Когда книгу Галилея запретили, её тотчас начали распространять «из-под полы». Трагедия Галилея заключалась в мучительном для него разрыве между тем, во что он верил, и тем, чему он посвятил жизнь. Слабеющие глаза, вооруженные стеклами телескопа, говорили ему одно, а служители церкви — другое. Трибунал Святой Инквизиции предложил Галилею черновик его отречения… Но при первом чтении Галилей обнаружил там два пункта, настолько неприемлемых, что даже при самых рискованных обстоятельствах не согласился их признать: во-первых, что он в своем поведении отступил от позиций доброго католика; а во-вторых, что он действовал обманом, чтобы получить разрешение на публикацию. Вы не поверите, но инквизиторы приняли его возражения…