Другие озвучки:
Версия для чтения:
Булгаков выражает свое несогласие с системой К. С. Станиславского в театральном романе. Он проводит параллель между первым русским царем, Иваном Васильевичем Грозным (1530–1584), и Станиславским, чтобы подчеркнуть его тиранию над актерами и драматургами. В «Театральном романе» Максудов пытается проверить идею Ивана Васильевича (в действительности Станиславского) о том, что с помощью специальных упражнений «актер может получить дар перевоплощения» и создать для зрителей иллюзию реальности. Очевидно, что Булгаков пытается опровергнуть эту теорию, поскольку налицо явные несоответствия между сценическими постановками и реальной жизнью, что еще больше подчеркивается комической реакцией зрителей. На репетиции, изображенной в театральном романе, автор был уверен, что теория Ивана Васильевича не подходит для их постановки: «К концу первой недели я начал сомневаться. К концу второй я понял, что эта концепция не подходит для нашего спектакля». Патрикеев не только не смог правильно вручить букет, написать письмо или интересно выразить любовь, но стал скучным и неинтересным. Хуже того, он заболел насморком и ушел во время утомительных занятий Ивана Васильевича с другими актерами. Булгаков понимал, что актерские способности исходят от божественного. Он передал это понимание своему Максудову, чьи исступленные крики «Я новый… Я новый! Я неизбежен, я пришел!» укрепляет представление о том, что махать кружевным платочком Людмила Сильвестровна Пряхина не умеет, «и никакая теория не поможет! А вон там маленький, коротконогий, бюрократ исполняет свои реплики белыми руками и хриплым голосом, но он не нуждается ни в каких наставлениях, а этот, играющий убийцу в черных перчатках… Не нуждается ни в каких наставлениях!» автор в театральном романсе оспаривает мнение, что можно «играть так, чтобы зритель забыл, что перед ним сцена», и одновременно давит на Максудова, переступившего порог театра, чтобы тот не вспоминал, что перед ним существует лишь иллюзия реальности.
